Рабиндранат Тагор [без илл.] - Кришна Крипалани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но еще более важным является тот факт, что поэт, учивший свой народ бережно хранить и гордиться своим наследием, обладал смелостью разорвать узы традиций. Слепо придерживаться традиционных условностей, предупреждал он, есть признак незрелости. Лишь у младенцев нет индивидуальности, их лепет повсюду одинаков. Взрослый человек должен развивать и утверждать свою неповторимую личность.
«Когда во имя индийского искусства мы неразумно культивируем слепую приверженность к обычаям прошлых поколений, мы душим собственную внутреннюю суть предрассудками, унаследованными от прошлых веков. Они как маски с застывшей гротескной гримасой, которые не могут реагировать на постоянно меняющуюся игру жизни. Искусство не пышная гробница. Оно должно отражать движение жизни, оно постоянно совершенствуется и обновляется на своем пути паломничества в будущее, которое так же отлично от прошлого, как дерево от семени», — писал Тагор.
Наиболее яркой чертой жизненной философии Тагора был упор на развитие человеческой личности и его глубокое убеждение в том, что нет врожденных противоречий между так называемыми противоположностями — телом и душой, наслаждением естественной красотой и поисками истины, общественными обязанностями и правилами каждого человека, уважением традиций и свободой исканий, любовью к своему народу и верой в единство человечества. Эти кажущиеся противоположности могут и должны быть примирены, но не отдельными компромиссами и робкими колебаниями, а созданием истинной гармонии из видимого несогласия. Эта вера тысячекратным эхом пронизывает всю его поэзию.
Духовные, эстетические и интеллектуальные стороны личности самого Тагора были настолько сильно развиты и так сочетались друг с другом, что ни о ком другом нельзя сказать с большим правом, что он наблюдал жизнь постоянно и видел ее в целостности.
В нашем индийском характере есть тенденция к некоторой однобокости. У нас есть склонность переоценивать одни стороны жизни в ущерб прочим. В религиозном рвении мы поддаемся соблазну полного отречения от уз, связывающих нас с землей. Чтобы обрести душевный покой, мы отказываемся от самой радости жизни. В преувеличенной заботе о чистоте расы и социальной стабильности наши предки разделили общество непроницаемыми перегородками, так что кастовая иерархия с ее отвержением огромных масс людей как неприкасаемых стала величайшим проклятием нашего общества.
«О моя несчастная страна, — писал Тагор в одном из своих стихотворений, — те, кого ты унизила, стащат тебя вниз в свою бездну, пока твой позор не сравнится с их позором; те, кого ты лишила их человеческих прав, кто стоит перед тобой с мольбою, низвергнут тебя до своей низости, пока ты не падешь до уровня их унижения».
Именно так и случилось в истории Индии. Можно привести множество примеров односторонности в нашем характере, которая делает нас одновременно примитивными и утонченными, невежественными и мудрыми, подавленными и безмятежными, сострадательными и безразличными к жестокости. Что нам необходимо более всего — это научиться ценить красоту здравого и гармоничного мироощущения, образа жизни мужественного, но не грубого, чувствительного, но не сентиментального, рационального, но не меркантильного, религиозного, но не фанатичного, патриотического, но не шовинистского. Именно этому учил, именно это нес в себе Тагор.
Если бы Тагор был только поэтом и писателем, богатый вклад его в язык и литературу своего народа заставил бы почитать его как одного из поистине великих людей. Но он являл собою нечто большее. Он был художником и в жизни. Его личная жизнь столь же чиста и благородна, как и его стихи. Он жил, как писал, не для удовольствия или выгоды, но движимый чувством радости, сознавая, что его гений был даром свыше и должен быть использован на благо человека. Он ни в коей мере не был религиозным аскетом или подвижником в обычном понимании этого слова. Он слишком любил эту землю, чтобы отвернуться от нее. Он был человек, и ничто человеческое не было ему чуждо, он так же остро реагировал на радость жизни, как и на крик страдания. Тагор любил свои народ, но любовь его распространялась на все человечество. Всю свою жизнь он боролся за социальную справедливость, за право униженных на собственное достоинство, бедных на материальное благополучие, граждан на самоуправление, невежественных на знания, ребенка на свободное развитие, женщины на равное положение с мужчиной. Религия, которую он исповедовал, была религия не бога, но человека; отречение, которое он провозглашал, было отречением не от этого мира, а от низменных страстей алчности и ненависти; свобода, за которую он боролся, была не свободой одного народа эксплуатировать другой, но свободой человеческой личности от всего, что ее душит, будь то тирания внешних организаций или еще худшая тирания собственной слепой рабской привязанности к господину.
Тагор был пионером в области образования. Последние сорок лет жизни он получил наибольшее удовлетворение от труда школьного учителя в бедном провинциальном окружении, хотя он достиг славы, которой в Индии прежде не знал никто. Тагор был первым в своей стране, кто разработал и внедрил принципы образования, ставшие теперь общепризнанными.
Махатма Ганди ввел систему обучения с помощью искусств и ремесел через много лет после того, как Тагор разработал ее в Шантиникетоне. Надо помнить, что Махатма вывез первых учителей для своей Начальной Школы из Шантиникетона. Первые эксперименты в сфере того, что ныне называется «общественным развитием», были проведены Тагором сначала среди крестьян в его собственных поместьях, затем на курсах, которые он основал с этой целью и назвал Шриникетон. Его труды по проблемам аграрного образования и развития сельскохозяйственных кооперативов до сих пор являются наиболее ценным руководством для всех работающих в этой области. Если бы Тагор не сделал ничего, кроме создания Шантиникетона и Шриникетона, этого было бы достаточно для того, чтобы назвать его одним из величайших создателей индийской нации.
Он испытывал презрение к шумному политиканству, сравнивая его с паровозом, который все время свистит и выбрасывает огромные клубы дыма, но не двигается. Для тех, кто стоял у кормила государственного корабля Индии, его советом было: «Бойтесь не волн на море, а щелей на вашем корабле». Если мы потеряли независимость, то это произошло не потому, что англичане нас перехитрили, а потому, что мы сами оказались
